Глава 2. «…на всю жизнь»
Говоря юридическим языком, MAIN была компанией с узким числом акционеров, ее акциями владели примерно 5 процентов из ее двух тысяч сотрудников. Они считались партнерами и положение их было весьма привлекательным. Мало того, что они обладали большой властью, они еще и делали большие деньги. Посвященность была их отличительным признаком, они имели дело с главами правительств и другими высшими чиновниками, которые ожидали от их консультантов абсолютной конфиденциальности, как от своих адвокатов или психоаналитиков. На общение с прессой было наложено табу. Это было просто недопустимо. Как следствие, мало кто даже слышал о MAIN, хотя многие знают наших конкурентов, таких как «Arthur D. Little», «Stone amp; Webster», «Brown amp; Root», «Halliburton» и «Bechtel».
Я использую термин «конкуренты» несколько вольно, поскольку, на самом деле, MAIN была одинока в своем сегменте рынка. Большинство нашего профессионального штата составляли инженеры, но у нас не было никакого оборудования и мы никогда не построили ничего крупнее навеса для хранения чего-нибудь. Многие сотрудники MAIN были бывшими военными, но мы никогда не заключали контрактов с Министерством обороны и любой другой военной организацией. Наши коммерческие операции столь отличались от нормы, что в течение моих первых месяцев я даже не мог выяснить, чем же мы занимались. Я знал только, что моим первым реальным назначением будет Индонезия и что я буду частью команды в одиннадцать человек, которая должна разработать главный план развития энергетики острова Ява.
Я также знал, что Эйнар и другие, которые обсуждали со мной мои задачи, стремились убедить меня в том, что экономика Явы начнет быстрый рост, и, чтобы показать себя хорошим прогнозистом (и, следовательно, продвинуться по служебной лестнице), я должен был отразить это в своем прогнозе.
«Сразу же диаграмму! – любил говорить Эйнар. Его пальцы скользили по воздуху над головой. – Экономика, которая взлетит подобно птице!».
Эйнар совершал частые поездки, которые обычно длились два-три дня. Никто особо о них не распространялся и не проявлял осведомленность о том, куда он уехал. Когда он бывал в офисе, он часто приглашал меня на несколько минут выпить чашку кофе. Он спрашивал меня об Энн, нашей новой квартире и о коте, которого мы привезли из Эквадора. Узнавая его лучше, я смелел и старался больше узнать о нем и о его ожиданиях касательно моей работы. Но я никогда не получал удовлетворительных для себя ответов, он был мастером разворота беседы в другую сторону. В одной из таких бесед он продемонстрировал мне специфический взгляд на вещи.
«Вам не следует беспокоиться, – сказал он. – У нас большие планы относительно вас. Я был в Вашингтоне недавно…». Его голос затих и он inscrutably улыбнулся. «В любом случае, вы знаете, что у нас большой проект в Кувейте. Он начнется еще до вашей поездки в Индонезию. Я думаю, вам следует потратить немного времени на то, чтобы почитать о Кувейте. Бостонская публичная библиотека – отличный ресурс, и мы также позаботимся о вашем пропуске в библиотеки Гарварда и Массачусетского технологического института».
После этого я провел много часов в библиотеках, особенно в Бостонской публичной, которая располагалась всего в нескольких кварталах от офиса и очень близко к моей квартире возле Бэк Бэй. Я познакомился с Кувейтом так же хорошо, как и с книгами по экономической статистике, выпущенными ООН, МВФ и Мировым банком. Я знал, что от меня ждут эконометрических моделей для Индонезии и Явы, но я решил, что было бы неплохо для начала сделать их для Кувейта.
Однако моя степень бакалавра не предусматривала познаний в эконометрии, поэтому я потратил много времени на попытку выяснить, что же это такое. Я пошел и записался на несколько курсов по эконометрии. В процессе обучения я обнаружил, что статистикой вполне можно манипулировать для того, чтобы сделать множество правдоподобных выводов, отражающих предпочтения аналитика.
MAIN была мужской корпорацией. Лишь четыре женщины занимали в ней профессиональные позиции в 1971 г. Однако имелось еще примерно две сотни женщин, которые выполняли работу личных секретарей – каждый вице-президент и руководитель департамента имел личную секретаршу, а всех остальных обслуживал пул стенографисток. Я привык к подобному гендерному перекосу и был поэтому особенно удивлен тем, что произошло однажды в отделе указателей Бостонской публичной библиотеки. Привлекательная брюнетка подошла и села за стол напротив меня. Она выглядела очень необычно в темно-зеленом деловом костюме. Я решил, что она на несколько лет старше меня, и попытался не замечать ее, созраняя безразличие. Через несколько минут, не говоря ни слова, она пододвинула в мою сторону открытую книгу. В ней содержалась таблица с информацией о Кувейте, которую я искал, и визитная карточка с ее именем – Клодин Мартин – и должностью – специальный консультант в «Chas. T. Main, Inc.». Я взглянул в ее светло-зеленые глаза и она протянула руку.
«Меня попросили помочь вам в обучении», – сказала она. Я не мог поверить, что это случилось со мной.
В началде следующего дня мы встретились на квартире Клодин на Бикон-стрит, в нескольких кварталах от штаб-квартиры MAIN в Пруденшл-Сентр. В течение первого же часа она объяснила мне, что моя позиция крайне необычна и мы должны держать все в тайне. Она сказала, что никто не рассказал мне о специфике моей работы, поскольку никто не был на то уполномочен, за исключением ее. Затем она сообщила мне, что ее задачей является воспитание из меня экономического киллера.
Само название пробудило во мне старые мечты о плаще и кинжале. Я был немало смущен нервическим смехом, который вырвался из меня помимо моей воли. Она улыбнулась и уверила меня, что юмор был одной из причин, по которым они пользуются этим термином. «Кто отнесется к этому серьезно?» – спросила она.
Я признал свое полное невежество по части экономических киллеров. «Вы не одиноки, – засмеялась она, – мы редкая порода и занимаемся грязным бизнесом». Затем она посерьезнела: «Никто не должен знать о вашем занятии, даже ваша жена. Теперь вы должны выбрать. Ваше решение будет окончательным. Однажды вступив в ряды, вы останетесь в них на всю жизнь». После этого она редко использовала полное наименование, мы были просто ЭКи.
Я знаю теперь то, чего не знал тогда, что Клодин имела полное преимущество надо мной, зная перечень моих слабостей, почерпнутый из досье АНБ. Я не знаю, кто ей передал эту информацию – Эйнар, само АНБ, кадровый департамент MAIN или кто-нибудь еще – знаю только, что она воспользовалась ею мастерски. Ее подход, комбинация физического соблазнения и вербального манипулирования, был скроен специально под меня, и все же он соответствовал стандартам оперативных действий, которые я с тех пор наблюдал неоднократно во множестве коммерческих предприятий, когда ставки высоки и велико стремление добиться успеха в прибыльных сделках. Она знала с самого начала, что я не буду подвергать опасности свой брак, раскрывая наши тайные операции. И она была предельно откровенна в описаниях темной стороны дел, которых ожидают от меня.
Я понятия не имею, кто платил ей зарплату, хотя у меня нет оснований подозревать, что это была не MAIN, указанная на ее визитной карточке. В то время я был слишком наивен, взволнован и ослеплен блеском, чтобы задавать вопросы, которые сегодня кажутся настолько очевидными.
Клодин сказала мне, что у моей работы две главных цели. Во-первых, я должен обосновать огромные международные кредиты, которые будут перенаправлены в MAIN и другие американские компании (такие как «Bechtel», «Halliburton», «Stone amp; Webster» и «Brown amp; Root») с помощью крупных инжиниринговых и строительныз проектов. Во-вторых, я должен обеспечить банкротство стран, получающих кредиты (разумеется, после того, как они заплатят MAIN и другим американским подрядчикам), для того, чтобы они были навсегда признательны своим кредиторам и были бы легкой добычей, когда нам понадобятся их услуги, включая военные базы, голоса в ООН или доступ к нефти и другим природным ресурсам.
Моя работа, по ее словам, заключается в предсказании результатов инвестиций миллиардов долларов в страну. Конкретнее, в мою задачу входит проведение оценок экономического роста на двадцать-двадцать пять лет вперед, и выяснение влияния на этот рост различных проектов. Например, если принято политическое решение о предоставлении кредита какой-либо стране в 1 миллард долларов с целью убедить ее лидеров не допускать сближения с Советским Союзом, то я должен сравнить выгоды от вложения денег в электростанции с выгодами от вложения в национальную сеть железных дорог или телекоммуникации. Или, если мне говорят о том, что стране предложена возможность построения современной энергосистемы, моей задачей является демонстрация того, что эта подобная система обеспечит достаточный экономический рост для обоснования кредита. Критическим фактором в каждом случае является валовой национальный продукт. Победит проект, обеспечивающий максимально высокий среднегодовой прирост ВНП. Если рассматривается только один проект, я должен продемонстрировать, какое впечатляющее действие окажет его реализация на ВНП.
Умалчиваемой особенностью всех этих проектов было то, что все они были предназначены для извлечения огромной прибыли подрядчиками и для того, чтобы осчастливить горстку богатых и влиятельных семейств в странах-реципиентах, а также для укрепления финансовой зависимости и, следовательно, политической лояльности правительств подобных стран по всему миру. Чем больше кредит, тем лучше. Тот факт, что долговое бремя, навешенное на страну, лишит ее беднейших граждан здравоохранения, образования и другого социального обеспечения на много десятилетий, во внимание не принимался.
Клодин и я открыто обсуждали вводящую в заблуждение природу ВНП. Например, рост ВНП может случиться, даже если дополнительный продукт обеспечивает один человек, наподобие владельца энергокомпании, и даже если большинство остального населения обременено национальным долгом. Богатые становятся еще богаче, бедные – еще беднее. Однако со статистической точки зрения, это считается экономическим прогрессом.
Как и американские граждане в общем, большинство сотрудников MAIN верили в то, что мы приносим пользу странам, когда строим электростанции, шоссе и порты. Наши школы и наша пресса учили нас оценивать подобные действия как альтруистические. За эти годы я не раз слышал суждения наподобие этого: «Если они жгут американский флаг и демонстрируют у наших посольств, почему же мы не покинем их проклятую страну и не оставим их валяться в своей нищете?».
Люди, которые говорят подобные вещи, часто имеют дипломы, свидетельствующие о хорошем образованиии. Однако эти люди не имеют ни малейшего понятия о том, что мы учреждаем свои посольства по всему миру для обслуживания своих собственных интересов, которые в течение второй половины двадцатого века стали означать превращение американской республики в глобальную империю. Несмотря на свои дипломы, эти люди столь же необразованны, как те колонисты восемнадцатого века, которые полагали индейцев, сражавшихся за свою землю, слугами дьявола.
Через несколько месяцев я должен был уехать на остров Ява, принадлежащий Индонезии, описываемый тогда, как наиболее перенаселенный участок недвижимости на планете. Индонезия оказалась также богатой нефтью мусульманской страной и рассадником коммунистической заразы.
«Это следующая костяшка домино после Вьетнама, – таким образом Клодин обозначила ее. – Мы должны выиграть индонезийцев. Если они решат присоединиться к коммунистическому блоку, что ж…» Она черкнула пальцем поперек горла и сладко улыбнулась. «Давайте просто скажем, что вы должны нарисовать очень оптимистический прогноз для их экономики, как она вырастет после того, как будут построены все эти электростанции и линии передач. Это позволит USAID и международным банкам обосновать кредиты. Вы, конечно, будете хорошо вознаграждены и сможете перейти к другим проектам в экзотических местах. Мир – ваша тележка покупателя». Она продолжала предупреждать меня, что моя роль окажется очень непростой: «После вас прибудут эксперты всех банков. Их работа – пробить дыры в ваших прогнозах, за это им платят. Выставив вас плохим парнем, они выставят себя хорошими».
Однажды я напомнил Клодин, что команда MAIN, посылаемая на Яву, включает еще десять человек. Я спросил, учились ли они тому же, что и я. Она заверила меня, что нет.
«Они инженеры, – ответила она. – Они проектируют электростанции, линии передачи, морские порты и дороги для доставки топлива. Вы – единственный, кто предскажет будущее. Ваши прогнозы определят размеры систем, которые они проектируют. Как видите, вы – ключ».
Каждый раз, выходя из квартиры Клодин, я задавался вопросом, правильно ли я поступаю. Где-то в глубине своего сердца я подозревал, что нет. Но несчастья моего прошлого часто посещали меня. MAIN, казалось, предлагала все, чего мне недоставало в жизни, и все же я продолжал спрашивать себя, одобрит ли меня Том Пэйн. В конце концов, я убедил себя, что узнавая больше, набираясь опыта, я смогу лучше разоблачить это позднее – старая отговорка для внутреннего самооправдания.
Когда я поделился этими соображениями с Клодин, она бросила на меня озадаченный взгляд: «Не будьте смешны. Будучи внутри, вы никогда не выйдете наружу. Вы должны решить для себя перед тем, как влезете поглубже». Я понял ее и то, что она сказала, испугало меня. После того, как я ушел, я прогулялся по Коммонвелс-авеню, повернул на Дартмут-стрит и убедил себя, что я – исключение.
Однажды днем несколько месяцев спустя мы сидели с Клодин в нише у окна и смотрели как на Бикон-стрит падает снег. «Мы – маленький эксклюзивный клуб, – сказала она. – Нам платят – и хорошо платят – за обжуливание стран по всему миру на миллиарды долларов. Большая часть вашей работы состоит в убеждении мировых лидеров становиться частью обширной сети проживжения американских коммерческих интересов. В конце концов, эти лидеры должны оказаться пойманными в ловушку паутины долгов, которая гарантирует их лояльность. Мы сможем опереться на них всякий раз, когда того пожелаем, – для удовлетворения наших политических, экономических или военных интересов. В свою очередь, они укрепят свои политические позиции тем, что дадут своему населению технопарки, электростанции и аэропорты. А владельцы американских инжиниринговых и строительных компаний станут баснословно богаты».
Этим днем в идиллической обстановке квартиры Клодин, расслабляясь у окна, пока снаружи кружил снег, я узнал историю профессии, которой собирался овладеть. Клодин описала, как на протяжении всей человеческой истории империи строились в значительной степени посредством военной силы или угрозы ее применения. Но с концом Второй Мировой войны, усилением Советского Союза и перспективой ядерного Холокоста, военное решение вопроса стало слишком опасным.
Поворотный момент наступил в 1951 г., когда Иран восстал против британской нефтяной компании, экплуатировавшей природные ресурсы Ирана и его население, Эта компания была предшественницы «British Petroleum», сегодня известной как «BP». Очень популярный и демократически избранный иранский премьер-министр (Человек Года журнала «TIME» в 1951 г.) Мохаммед Моссадек национализировал все иранские нефтяные активы. Обескураженная Англия искала помощи у своего союзника по Второй Мировой войне – Соединенных Штатов. Однако обе станы опасались, что военное возмездие спровоцирует вмешательство Советского Союза на стороне Ирана.
Вместо того, чтобы послать морских пехотинцев, Вашингтон отрядил агента ЦРУ Кермита Рузвельта (внука Теодора). Он справился с задачей блестяще, завоевывая людей деньгами и угрозами. Он нанял людей для организации уличных беспорядков и демонстраций с применением насилия, которые должны были создать впечатление непопулярности и неприемлемости Моссадека. В конце концов Моссадек пал и провел оставшуюся часть жизни под арестом. Проамерикански настроенный шах Мохаммед Реза стал бесспорным диктатором. Кермит Рузвельт заложил основы будущей профессии, в которой я намеревался занять определенный ранг.
Гамбит Рузвельта изменил историю Ближнего Востока и сделал устаревшими все старые стратегии строительства империй. Это совпало с началом экспериментов с «ограниченными неядерными военными действиями», которые, в конечном счете, закончились поражениями Америки в Корее и Вьетнаме. К 1968 г., когда я проходил собеседования в АНБ, стало ясно, что если Соединенные Штаты собираются реализовать мечту об империи (очевидно, с помощью людей, подобных президентам Джонсону и Никсону), они должны использовать стратегии по иранскому образцу Рузвельта. Это – единственный путь побить Советы без ядерной войны.
Однако была одна проблема – Кермит Рузвельт был сотрудником ЦРУ. Если бы он был пойман, последствия были бы ужасны. Он организовал первую американскую операцию по свержению иностранного правительства, и было похоже, что потребуется еще много таких операций, но важно было найти подход, в котором не будет замешан непосредственно Вашингтон.
К счастью для стратегов, 1960-е годы были свидетелями еще одной революции – усиления международных корпораций и многонациональных организаций, таких как Всемирный банк и МВФ. Последний финансировался прежде всего Соединенными Штатами и строителями сестры-империи в Европе. Между правительствами, корпорациями и международными организациями стали развиваться симбиотические отношения.
К тому времени, когда я учился в бизнес-школе Бостонского университета, решение проблемы Рузвельт-как-сотрудник-ЦРУ уже удалось. Спецслужбы США – включая АНБ – выявляли перспективных ЭКов, которые могли быть наняты международными корпорациями. Эти ЭКи никогда не получали бы зарплату у правительства, вместо этого они тянули бы свое жалованье из частного сектора. В результате, их грязную работу в случае разоблачения списали бы на жадность корпораций, а не на правительственную политику. Кроме того, корпорации, которые нанимали их, хотя и получали плату от правительственных агентств и их коллег-двойников из международных банков (из денег налогоплательщиков), были свободны от надзора Конгресса и общественного расследования, огражденные растущим множеством юридических барьеров, включая торговые марки, международную торговлю и законы о свободе информации.
«Так что вы видите, – заключила Клодин, – мы только следующее поколение в той гордой традиции, которая началась тогда, когда вы были в первом классе».
